среда, 7 декабря 2016 г.

Красный террор в Крыму (декабрь 1917 - март 1918)

5 сентября 1918 г. советское правительство приняло печально известное постановление «О красном терроре», тем самым санкционировав массовое уничтожение лиц, отнесенных большевиками к числу их потенциальных противников. В советской историографии это событие преподносилась как вынужденная мера, применяемая в ответ на «белый террор буржуазии». Утверждалось, что в предыдущие месяцы карательные мероприятия советского государства отличались исключительным гуманизмом, и власти обратились к репрессиям лишь после убийства председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого и неудавшегося покушения на жизнь В.И.Ленина.

Евпатория, Крым, жертвы Красного террора, 1918 год

Как известно теперь, в реальности все было иначе. Физическое уничтожение неугодных режиму началось сразу же после Октябрьского переворота, постепенно приобретая все больший размах.


Осенью 1917 г. на территории Крымского полуострова сложилась взрывоопасная обстановка. Известие о перевороте в столице было с негодованием встречено крымской общественностью. Против захвата власти большевиками выступили представители практически всех политических партий, по Таврической губернии прокатилась волна демонстраций протеста. Лишь в Севастополе в воинских частях и на кораблях Черноморского флота прошли митинги в поддержку Советов, завершившиеся массовой демонстрацией под лозунгом «Да здравствует пролетарская революция!». Центральный комитет Черноморского флота (ЦК ЧФ, Центрофлот) направил в Петроград приветственную телеграмму, а командующий флотом адмирал Александр Немитц отдал приказ о признании власти Советов.

Укрепляя свое влияние в массах, присланные из Петрограда большевистские агитаторы во главе с известным функционером Юрием Гавеном активно выступали на митингах, претворяя в жизнь указание центра — «превратить Севастополь в революционный базис Черноморского побережья», в Кронштадт юга.

Произносимые ораторами пылкие и громкие лозунги способствовали разжиганию классовой ненависти и пробуждению звериных инстинктов.
28 октября 1917 г. газета «Революционный Севастополь» опубликовала по этому поводу эмоциональный, пугающий пророческой точностью материал:
«Во время вчерашней демонстрации, на митингах некоторые ораторы произносили речи о необходимости немедленно начать социальную революцию. Это было бы только смешно, если бы за этим не могли быть самые страшные последствия. Причины таких речей две. Одна: тот, кто говорит такую речь, не понимает о чем говорит. Темный человек... Вторая причина: тот, кто призывает начать социальную революцию, понимает значение слов «социальная революция», но совершенно не знает России. Человек с Луны, или человек из кабинета, а не из гущи народной. Тот, кто знает наш народ, тот никогда не станет звать сейчас к социальной революции. Чем могут кончиться такие призывы? Известно, чем. И уже вчера, под влиянием этих речей, в некоторых слоях народа, в городе и на Корабельной слободке говорилось о том, что надо устроить «Варфоломеевскую ночь», резать буржуев и т.д. А если такие социальные реформаторы по собственному усмотрению начнут «резать», то вы можете себе вообразить, во что выльется наша российская социальная революция…»

Дальнейшее развитие событий наглядно продемонстрировало, сколь верным было данное опасение.

6 ноября 1917 г. в Морском собрании Севастополя открылся 1-й Общечерноморский съезд, итогом которого стало упрочение позиций большевиков и принятие резолюции о формировании и последующей отправке на Дон для борьбы с атаманом Калединым отряда вооруженных матросов численностью 2500 человек.

Однако предпринятая попытка экспорта революции не увенчалась успехом. Встретив под Ростовом ожесточенное сопротивление со стороны офицерских и казачьих частей, красногвардейский десант возвратился обратно. 10 декабря 1917 г. в Севастополь были доставлены тела 18 моряков, погибших в сражении под Белгородом. Их похороны вылились в мощную демонстрацию, в ходе которой раздавались призывы к немедленному избиению офицеров.

12 декабря 1917 г. представители возвратившегося из-под Белгорода I-го черноморского революционного отряда заявили на заседании Севастопольского Совета, что отряд не только не признает его авторитета и распоряжений, но требует в 24 часа очистить помещение исполкома, угрожая в противном случае разогнать совет силой.

Местные большевики тут же приняли декларацию о своем выходе из состава Совета, окончательно, по их мнению, скомпрометировавшего себя перед массами, и настаивали на его переизбрании.

Производится массовое разоружение офицеров. По этому случаю судовые команды выносят грозные резолюции: «Сметем всех явных и тайных контрреволюционеров, старающихся препятствовать на пути к завоеванию революции»; «Ни одного револьвера, ни одной сабли у офицеров быть не должно. Все виды оружия должны быть у них отобраны».

Нагнетанию классовой ненависти способствовали находившиеся в Севастополе кронштадтцы, упрекавшие черноморцев в недостаточной революционности, и ставившие им в пример собственные «заслуги». (Задолго до Октябрьского переворота, в феврале-марте 1917 г. жертвами самосудов на Балтике стали 76 морских офицеров, в том числе командующий флотом вице-адмирал Адриан Иванович Непенин. По воспоминаниям очевидцев, «зверское избиение офицеров в Кронштадте сопровождалось тем, что людей обкладывали сеном и, облив керосином, сжигали; клали в гробы вместе с расстрелянными ранее людьми еще живого, убивали отцов на глазах у сыновей» ).

Эти события стали прологом к страшной трагедии, разыгравшейся в ночь с 15 на 16 декабря 1917 г.

15 декабря 1917 г. команда плавучих средств Севастопольской крепости обратилась в Совет с требованием создать военно-революционный трибунал с неограниченными правами для борьбы со «спекулянтами, мародерами, контрреволюционерами и другими преступниками революции».

Вечером того же дня на эсминце «Гаджибей» команда арестовала 6 офицеров и решила поместить их в тюрьму. Но, так как там отказались принять арестованных «за отсутствием указаний», офицеров привели на Малахов курган и расстреляли. Этой же ночью арестовали и казнили десятки других офицеров. Среди убитых были начальник штаба Черноморского флота, контр-адмирал Митрофан Каськов; главный командир Севастопольского порта, начальник дивизии минных кораблей, вице-адмирал Павел Новицкий; председатель военно-морского суда, генерал-лейтенант Юлий Кетриц. Всего на Малаховом кургане 15-16 декабря 1917 г. было расстреляно 32 офицера.

Город погрузился в пучину самосудов и жестоких погромов. Особенно трагические сцены разыгрывались на улицах Городского холма — Чесменской (ныне — ул. Советская) и Соборной (ныне – ул. Суворова), где было много офицерских квартир, и на вокзале.

Как вспоминал один из очевидцев этих событий, подполковник 6-го Морского полка, георгиевский кавалер, Николай Кришевский (сам чудом избежавший расправы), «вся небольшая вокзальная площадь была сплошь усеяна толпой матросов, которые особенно сгрудились правее входа. Там слышались беспрерывные выстрелы, дикая ругань потрясала воздух, мелькали кулаки, штыки, приклады… Кто-то кричал: «пощадите, братцы, голубчики»…кто-то хрипел, кого-то били, по сторонам валялись трупы – словом, картина, освещенная вокзальными фонарями, была ужасна.

Минуя эту толпу, я подошел к вокзалу и, поднявшись на лестнице, где сновали матросы, попал в коридор. Здесь бегали и суетились матросы, у которых почему-то на головах были меховые шапки «нанесенки», придававшие им еще более свирепый вид. Иногда они стреляли в потолок, кричали, ругались и кого-то искали.

— Товарищи! Не пропускай офицеров, сволочь эта бежать надумала, — орал какой-то балтийский матрос во всю силу легких.
— Не пропускай офицеров, не про-пу-скай... — пошло по вокзалу. В это время я увидел очередь, стоявшую у кассы, и стал в конец. Весь хвост был густо оцеплен матросами, стоявшими друг около друга, а около кассы какой-то матрос с деловым видом просматривал Документы. Впереди меня стояло двое, очевидно, судя по пальто, хотя и без погон и пуговиц, — морские офицеры.
Вдруг среди беспрерывных выстрелов и ругани раздался дикий, какой-то заячий крик, и человек в черном громадным прыжком очутился в коридоре и упал около нас. За ним неслось несколько матросов – миг и штыки воткнулись в спину лежащего, послышался хруст, какое-то звериное рычание матросов… Стало страшно…

Наконец, я уже стал близко от кассы. Суровый матрос вертел в руках документы стоявшего через одного впереди меня.
-Берите его, проговорил он, обращаясь к матросам.
-Ишь ты – втикать думал…
-Берите и этого, указал он на стоявшего впереди меня.
Человек десять матросов окружили их… На мгновенья я увидел бледные, помертвелые лица, еще момент и в коридоре или на лестнице затрещали выстрелы…»

В 1917 г. Крыму суждено было первым открыть мрачную страницу террора. Именно здесь, задолго до придания массовым убийствам «врагов революции» официального статуса, были замучены сотни ни в чем не повинных людей.

16 декабря 1917 г. в городе организован Временный военно-революционный комитет (ВРК) в составе 18 большевиков и 2 левых эсеров о главе с Ю. Гавеном. В воззвании к матросам, солдатам и населению Севастополя ВРК сообщил переходе к нему всей полноты власти, призвал к сохранению спокойствия и революционной дисциплины. Приняты приказы о прекращении самочинных обысков и арестов, о запрещении покупки и продажи оружия. Прежний эсеро-меньшевистский Совет был распущен.

Пытаясь обуздать разбушевавшийся поток ненависти, придать ему хотя бы какие-то рамки, 17 декабря 1917 г. Севастопольский комитет РСДРП (б) выпустил воззвание «Против самосудов!», в котором говорилось: «Гнев народный начинает выходить из своих берегов…партия большевиков решительно и резко осуждает самочинные расправы…Товарищи матросы! Вы знаете, что не у большевиков искать контрреволюционерам пощады и защиты. Но пусть их виновность будет доказана народным гласным судом…и тогда голос народа станет законом для всех».

Тем не менее, в ночь с 19 на 20 декабря было убито еще 7 человек. Среди них – надворный советник доктор Владимир Куличенко; преподаватель Минной школы Черноморского флота, лейтенант Владимир Погорельский; настоятель военной Свято-Митрофаниевской церкви на Корабельной стороне протоиерей Афанасий Чефранов (расстрелян на паперти храма); исполнявший обязанности старшего офицера линейного корабля «Евстафий», капитан 2 ранга Василий Орлов (пытался бежать, но был заколот штыками и забит прикладами в коридоре арестного замка (современная пл. Восставших, торговый комплекс «Новый бульвар»).

18 декабря 1917 г. переизбирается Севастопольский Совет. Большевики получили 87 мест из 235, их союзники, левые эсеры – 86. Большинство из 50 беспартийных поддержали большевиков. Председателем Совета был избран большевик Николай Пожаров.

Стараниями эсеровско-большевистской верхушки, террор, первоначально носивший неуправляемый «классово-стихийный» характер, стремительно начал приобретать все более организованные, «революционно целесообразные» формы.

12 января 1918 г. Объединенное заседание Севастопольского Совета, Центрофлота, Совета крестьянских депутатов, представителей городского самоуправления, главного заводского комитета порта, главного комиссара Черноморского флота, социалистических организаций и представителей всех судов и частей приняло решение о создании Военно-революционного штаба (ВРШ) для решительных действий против контрреволюции, что «Севастополь не остановится ни перед какими средствами для того, чтобы довести дело революции до победного конца».

Излишни пояснения, какие именно средства большевики собирались использовать для выполнения этой задачи.

По материалам http://vichivisam.ru/?p=14218

Комментариев нет :

Отправить комментарий